Так, из Турнэ «Белая дама» проникла в районы Лилля и Дуэ — северную часть оккупированной Франции; из Арлона — в герцогство Люксембург, где был организован железнодорожный наблюдательный пост на линии Трир — Люксембург. Совместно с другими постами он давал полную картину железнодорожного движения в тылу немецкого фронта — от Керуена до моря.
Однако не обошлось без провала. Зимой 1917/18 года немецкие сыщики случайно задержали двух агентов, только что сдавших свои донесения в секретариат, которым руководила мадам Гессельс, и выходивших из дома. Сыщики вошли в дом, где обнаружили еще двух агентов, братьев Коллар, работавших над донесениями, и оружие. Все они были схвачены. Гессельс держалась героически, никого не выдала; более того, «отмыла» первых двух задержанных, объяснив, что один из них ее любовник, а второй — его приятель. Сама она якобы сдавала комнату Колларам, ничего не зная об их работе.
2 июля 1918 года Луи и Антуан Коллар и мадам Гессельс были приговорены к смертной казни, несколько других арестованных по этому делу — к каторжным работам на различные сроки. Братья Коллар были расстреляны в Льежской тюрьме Шартрез 18 июля. После войны английское и бельгийское правительства посмертно наградили их.
Мадам Гессельс смертный приговор был заменен пожизненной каторгой. Она, правда, продолжалась всего три месяца, до капитуляции Германии.
Две восемнадцатилетние девушки, Мари-Терез Коллар и Ирена Бастен, вызвались заменить своих арестованных отцов. Они стали курьерами «Белой дамы» и восстановили связь с уцелевшими участниками виртонской организации, где произошел провал. Обе девушки были арестованы германской тайной полицией, провели в тюрьме несколько недель, но за неимением улик они были отпущены.
О ходе дела и подробностях следствия руководители «Белой дамы» Деве и Шовен знали от находящихся в тюрьме французских агентов Фокено и Крезена, которые наладили надежную связь с волей. Они послали около 50 шифрованных писем с подробными отчетами о каждом допросе. Таким образом Деве и Шовен получили возможность определить причину арестов и выяснить, какие сведения получила тайная полиция. Это позволило «Белой даме» принять необходимые меры для защиты организации.
Поэтому, когда Фокено и Крезен надумали совершить побег из тюрьмы Сен-Леонар, английская разведка вначале воспротивилась этому. Во-первых, пропадал источник ценной информации из тюрьмы (оба оказались более полезными в тюрьме, чем на свободе!), а во-вторых, в случае неуспеха это могло поставить под удар всю «Белую даму», а она как-никак в то время снабжала союзников по крайней мере 75 процентами всех разведывательных данных, поступавших из Бельгии и Франции.
Но руководители «Белой дамы» настояли на том, что заключенные должны бежать. Деве и Шовен лично взялись за организацию побега. С помощью надзирателя-поляка Фокено и Крезен выбрались из камер и на веревках, сделанных из простыней, сумели с чердака спуститься на тюремную стену, а оттуда — на улицу, где их поджидали Деве и Шовен. Беглецы были надежно укрыты. Тревога в тюрьме поднялась лишь через час, когда кто-то заметил белую простыню, свисавшую со стены.
Фокено и Крезен просидели в убежище три месяца. Все их помыслы были направлены на то, чтобы отправиться во Францию, вступить в армию и сражаться на фронте. Переход через границу был назначен на 5 июля 1918 года. Фокено, переодетый лютеранским священником, в пригородном трамвае направлялся к границе, но попался на глаза агенту тайной полиции; выскочил на ходу из трамвая, скатился в ров и скрылся в темноте. Ему пришлось вернуться в Льеж, где «Белая дама» укрывала его до перемирия. Крезен был задержан в каких-нибудь ста ярдах от границы. На допросе он назвался другим именем, но не скрывал, что пытался бежать через границу. Это каралось тюремным заключением. К счастью, его посадили не в тюрьму Сен-Леонар, а в другую, где он и пробыл до конца войны.
В январе 1918 года был неожиданно арестован Нежан, начальник бельгийской полиции в Льеже и руководитель контрразведки «Белой дамы». Но в письме из тюрьмы он сообщил, что организации нечего опасаться: его арестовали по другому делу — за содействие женщине, организовавшей побег военнопленных. Женщину приговорили к тюремному заключению, а Нежан был просто выслан в Германию как «нежелательный элемент». Утрата Нежана была тяжелым ударом для «Белой дамы».
Осенью 1918 года произошел еще один провал. При выгрузке товара был задержан контрабандист Тильман, заодно перевозивший и почту «Белой дамы». Тайная полиция никогда еще не видела такой объемистой пачки шпионских донесений. Впервые она поняла, что на оккупированной территории искусно оперирует крупная разведывательная организация.
Английская разведка в тот же день узнала о захвате Тильмана. Через резервный пункт перехода границы были посланы инструкции «Белой даме». Но Деве и Шовен промедлили с выводом агентов из Гассельта, пункта, где находился «почтовый ящик» и откуда исходила захваченная почта. Через два дня была арестована вся группа агентов «Белой дамы» в Гассельте — семь мужчин и одна женщина.
Теперь Деве и Шовен заторопились. Между Гассельтом и секретариатом главного штаба «Белой дамы» было лишь одно связующее звено — инспектор бельгийской полиции Сюрлемон. Его за 24 часа в трюме баржи доставили в Голландию. На другой день полиция явилась к нему на квартиру. Но жена и дочь ничего не знали об участии Сюрлемона в «Белой даме» и о том, где он находится.
Цепочка порвалась. Немецкая полиция так и не смогла выйти на другие подразделения «Белой дамы», и она благополучно действовала до конца войны.
Тильмана, а также арестованных в Гассельте спасло перемирие. Все они были освобождены.
После перемирия руководители «Белой дамы», люди скрупулезные и дотошные, представили Генри Ландау письменный отчет о своей работе. В нем были такие любопытные цифры: количество железнодорожных наблюдательных постов 51; количество секретариатов по перепечатке донесений 12; членов организации 1018; подверглись аресту 45; приговорено к смерти 5; расстреляно 2. Для такой огромной организации потери были минимальными.
В английскую разведку донесения иногда поступали только от «Белой дамы». Ее деятельность распространялась на всю Бельгию, на оккупированные районы Франции и на Люксембург. Каждая из стратегических железнодорожных линий в немецком тылу находилась под ее наблюдением. Блестящие заслуги «Белой дамы» получили полное признание по окончании войны. Все ее участники были награждены английским правительством, многие, помимо того, французским и бельгийским.
Устав «Белой дамы», принявшей к концу войны наименование «Британский наблюдательный корпус», был признан английскими военными властями. Ее участников — французских подданных — французское правительство признало военнослужащими.
К сожалению, Генри Ландау не пишет о том, как бельгийцы решили этот вопрос, — а ведь он давал обещание всех сделать военнослужащими. Но, по сведениям из других источников, бельгийское правительство поступило так же, как и французское.
Так что все остались довольны! И призрак «Белой дамы» не обманул верящих в легенду: кайзер Вильгельм II был свергнут Ноябрьской революцией 1918 года в Германии, династия Гогенцоллернов прекратила свое существование.
«КОМНАТА № 40» И ТЕЛЕГРАММА ЦИММЕРМАНА
Директором разведслужбы военно-морского флота Великобритании был капитан (затем адмирал) Уильям Реджинальд Холл, больше известный морякам по прозвищу Моргун Холл из-за того, что, когда он нервничал, у него вдруг судорожно подергивалось веко.
Он считается знаменитым английским мастером шпионажа в годы Первой мировой войны, так как ему удалось добиться вступления США в войну.
Не менее знаменитой стала и «Комната № 40», Адмиралтейства, откуда Холл и его персонал денно и нощно шпионили за немцами, взламывая шифры и читая их военную и дипломатическую переписку и радиопереговоры.
Существует множество версий того, как немецкие шифры попадали в руки англичан. При этом они не исключают, а напротив, дополняют одна другую.