Оскар Альтшиллер и Коннер были освобождены, и им было разрешено проживать в Киеве. Между тем про Оскара Альтшиллера было хорошо известно, что он являлся продолжателем шпионских дел отца после отъезда последнего за границу. Оскар Альтшиллер очень часто, иногда по нескольку раз в день, бывал у австрийского консула. После этих посещений консул всегда посылал своему правительству шифрованные телеграммы. Не было большим секретом и то, что Оскар Альтшиллер находился в тесном общении со шпионами Николаем Гошкевичем и полковником Ивановым (о них речь впереди).

Другой пример. Главным управлением генерального штаба был зарегистрирован в качестве заподозренного в шпионаже представитель германских оружейных фабрик, русский подданный Федор Шиффлер. Ввиду этого еще до начала военных действий в 1914 году отдел генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба просил петербургского градоначальника выслать Шиффлера из столицы. Шиффлер был арестован. На следующий день генерал Сухомлинов распорядился отменить приказ об аресте. Когда же в декабре 1914 года Шиффлеру было предложено покинуть Петербург и выехать в Вологодскую губернию, в дело снова вмешался Сухомлинов. На обращенном к нему письме Шиффлера с ходатайством о новом заступничестве военный министр наложил резолюцию: «Нач. Генер. штаба. Лично знаю г. Шиффлера и не могу понять, в чем его обвиняют. Прошу доложить».

Высокий покровитель шпионов добился и на этот раз своего. Дело о Шиффлере было пересмотрено, и он остался в Петербурге.

Третий случай. Бывший венгерский подданный Кюрц еще в 1911 году обратил на себя внимание полиции своими связями с одним из руководителей германского шпионажа в Петербурге — капитаном Зигфридом Геем. Кроме того, адрес Кюрца был обнаружен в записной книжке Гарольда Вильямса, корреспондента иностранных газет, арестованного в Петербурге по подозрению в шпионаже. Кюрц выдавал себя за представителя французской прессы, служил в Императорском коммерческом училище преподавателем. Наблюдением было установлено, что Кюрц, занимаясь какими-то темными делами, в то же время старался войти в доверие к лицам, занимавшим видное служебное положение. Так, он был лично известен жандармскому генералу Курлову, генералу Джунковскому и другим.

В 1914 году вновь поступили агентурные сведения, что Кюрц является австрийским шпионом. Ввиду этого Кюрц был включен в список лиц, которых с началом военных действий намечали выслать из Петербурга. Однако в отношении Кюрца эта мера не могла быть приведена в исполнение — его не оказалось в городе. Имелись сведения, что Сухомлинов предупредил Кюрца о необходимости временно покинуть столицу.

Через некоторое время Кюрц снова появился на столичной сцене и был арестован. Тогда на имя начальника охранного отделения Петербурга от начальника контрразведывательного отделения полковника Ерандакова поступило следующее указание: «Вследствие состоявшегося соглашения между военным министром и товарищем министра внутренних дел покорнейше прошу распоряжения об освобождении из-под стражи без последствий Ильи Романовича Кюрца…»

Однако самое любопытное происходит дальше. Этот явный шпион, с помощью Сухомлинова освободившийся из-под стражи, вдруг принимается на работу (в начале апреля 1915 года) в качестве агента разведывательного отделения штаба главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта. Этот шаг был рискованным даже для такого матерого разведчика, как Кюрц; его новый арест мог привести к провалу целой группы агентов германской и австрийской разведок. Поэтому Кюрцу было дано задание перебраться в Австрию.

Царские власти по просьбе штаба главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта выдали Кюрцу заграничный паспорт. Когда они спохватились, было уже поздно: Кюрц успел перейти границу и находился в Румынии. По последующим агентурным сведениям, Кюрц вел в Бухаресте широкий образ жизни, выдавая себя за лицо, командированное в Румынию высшими военными властями России. Было замечено, что с его стороны имелись попытки обнаружить находившихся в Румынии русских агентов.

Не правда ли, все эти факты не очень хорошо характеризуют военного министра.

Несколько загадочным и не до конца установленным фактом является передача в Германию в 1914 году «Перечня важнейших мероприятий военного ведомства с 1909 года по 20 февраля 1914 года». Документ был настолько секретным, что о нем могли знать только четыре человека: царь, военный министр, начальник Главного управления Генерального штаба и председатель Совета министров. Тем не менее копия этого документа якобы была передана двоюродным братом жены Сухомлинова некоему Думбадзе, который, по ходатайству Сухомлинова, был направлен летом 1915 года в Германию в качестве разведчика и там передал «Перечень» немцам. Этот факт впоследствии не нашел подтверждения, но и не был опровергнут.

А далее начинается истинно детективная история. В декабре 1914 года в Главное управление Генерального штаба явился подполковник Яков Колаковский. Он бежал из немецкого плена, точнее, был «переброшен», так как там его «завербовали». Он якобы узнал, что Мясоедов — немецкий шпион, с которым ему поручили связаться.

На основании этих показаний 19 февраля 1915 года Мясоедов был арестован. Обыск продолжался 20 часов с лишним. При этом, как сказано в официальном сообщении, удалось выяснить, что «другая штаб-квартира мясоедовской шайки расположена на Лиговке, где проживал германский шпион Валентини. В обеих квартирах было найдено столько документов, что для их вывоза понадобились три воза». Кроме Мясоедова и его жены по обвинению в шпионаже были привлечены еще десять российских и шесть германских подданных.

При дальнейшем следствии к обвинению был привлечен и арестован ряд других лиц, в том числе упоминавшиеся выше Гошкевич, Думбадзе, Иванов и другие. Разоблаченный как шпион, австрийский подданный Альтшиллер к этому времени успел скрыться за границу.

В официальных сообщениях по делу Мясоедова говорилось, что следствием было установлено существование в России с 1909 по 1915 год шпионского центра, поставившего себе целью осведомление Австрии и Германии о составе и вооружении русских войск и степени их боевой готовности. Было установлено, что как сам Мясоедов, так и его жена находились в близких дружеских отношениях с военным министром Сухомлиновым.

Мясоедова судили и вынесли ему смертный приговор. Перед приведением приговора в исполнение Мясоедов пытался покончить жизнь самоубийством, но безуспешно. 19 марта 1915 года Мясоедов был повешен.

Сухомлинов записал в своем дневнике: «Мясоедов повешен. Прости ему, Господи, его тяжкие грехи».

А что же сам министр? Несмотря на то что его имя не раз звучало на следствии как имя пособника, его не тронули. В лице Николая II, его жены, Распутина и германофильских кругов при царском дворе Сухомлинов имел мощную защиту.

Но дело Мясоедова, широко раздутое прессой, которое обсуждалось на каждом углу, вызвало такое возмущение армейской массы и офицеров, широких слоев населения, что обстановка накалилась до крайних пределов. Безусловно, все это отражалось и на отношениях к Сухомлинову, тем более что он оказался лицом, проходящим по делу не только Мясоедова. Полковник Иванов был у Сухомлинова лицом приближенным и специалистом по артиллерии и укреплениям. Он оказался настоящим шпионом, передававшим противнику секретные военные сведения. При обыске, произведенном в 1915 году, на квартире Иванова было найдено 26 различных служебных документов военного ведомства. Среди них фотоснимки установок орудий, чертежи башенных установок, секретный журнал вооружений Кронштадтской крепости, планы пороховых складов, ряд планов крепостей и секретные карты пограничных районов. Были найдены письма с условностями и другие документы.

Авторитет и престиж военного министра стремительно падали. Но не только из-за дел Мясоедова, Иванова и других. Сказывалась ужасная неподготовленность России к войне.

1 сентября 1914 года Главное артиллерийское управление сообщило начальнику штаба Верховного главнокомандующего, что «никакого запаса огнестрельных припасов не существует». Накопленных в мирное время запасов хватило лишь на один месяц, а новые снаряды не поступали. И вместе с тем 15/28 сентября 1914 года Сухомлинов пишет французскому послу Палеологу: «…настоящее положение вещей относительно снаряжения российской армии не внушает никакого серьезного опасения. В то же время военное министерство принимает все необходимые меры для обеспечения армии всем количеством снарядов, которое ей необходимо, имея в виду возможность длительной войны и такой расход снарядов, какой обозначился в недавних боях».